радио свободный узел

«Мой рецепт – погнать музыкантов работать»

Meanna (Мина) представляет собой редкий синтез активиста одной из марксистских групп [Вперед] и талантливой исполнительницы хип-хопа, популярной в рунете. Почему стал возможным этот синтез музыкального творчества и политического сознания, что представляет собой «социальная» музыкальная культура России и каким видится ее будущее – вот вопросы, на которые пробуют найти ответы Meanna и обозреватель Рабкор.ру Андрей Манчук.

Расскажите историю вашего проекта. Как можно «перейти с музыкальной кухни в политологию», выражаясь цитатой из вашей песни? Каким образом творческая биография становится политической и что надо для того, чтобы человек пришел из музыки в политику? Или, точнее, принес музыку в политику, где ее очень не хватает?

Все началось с возрастающих материальных потребностей. Друзья, улицы, телевидение, газеты и журналы – все они ставят в твои 15 лет условие: «Ты должен выглядеть так-то, иметь то и это, чтобы быть “на уровне”». А когда устраиваешься на работу, чтобы достать деньги на всю эту дребедень, от тебя требуют много и мало платят, учат выкручиваться, врать и навязывать товар покупателю. Так потихоньку знакомишься с действительностью, высовываешь нос из субкультуры.Оказывается, не ценится совершенно труд в твоей стране, и чтобы хоть что-то иметь, нужно много вкалывать.

По моим личным наблюдениям российский хип-хоп растет из самого обычного детского максимализма, борьбы детей с воспитанием и окультуриванием и изначально не имеет политической начинки. В позднем Союзе местом концентрации недовольства был, как я понимаю, русский рок, теперь его функции должен бы исполнять хип-хоп. Похоже, что он – единственный перспективный наследник того рока, который умер, не оставив завещания. Уже в ранней юности чувствуешь – вокруг что-то не то, но виновников торжества разглядеть еще не можешь. К 19 годам и я сменила около двух десятков мест работы, везде хлебнула. В 18 работала в торговом центре – восьмичасовые рабочие смены, расставляла товар по полкам. Там и прочувствовала всю тяжесть и ненужность своей работы. И так вышло, мне в руки тогда попался «Манифест Коммунистической партии», кто-то дал почитать. Как бальзам на душу легло, сравнила книжность с реальностью, сделала выводы. Песни стали освещать социальную тему, лирика ушла на второй план. А далее познакомилась с левыми. То есть мой универсальный рецепт – погнать музыкантов работать.

Кто из хип-хоп-исполнителей больше всего повлиял на ваше творчество?

Сначала я относила себя к так называемому российскому трип-хопу, только-только у нас рождающемуся. Если кратко говорить о песнях, которые мы записывали, можно сформулировать их тематику так: «нам плохо, почему – непонятно, но мы привыкли». После ликбеза по марксизму завеса тайны приоткрылась, и песни получили социально-протестное наполнение. Особенно задавал тон исполнитель Babangida, о котором бесполезно говорить, его надо слушать – это родоначальник «озлобленного» социального хип-хопа в России. Он всех заряжал и продолжает заряжать своей нетерпимостью к либеральщине. Сетевая публика невероятно быстро впитывает его посыл, песни только успевают появляться и тут же разбираются на цитаты. Я и сама знаю множество песен Александра наизусть.

Остальной же русский рэп я не слушаю, мало там хорошего. Последнее открытие – Вис Виталис, недавно познакомилась с его творчеством. Днями и ночами гоняю в плеере одну и ту же тройку: Тимур Муцураев, Янка Дягилева, «Наутилус Помпилиус». Да, «председателя совнаркома всемирного СССР» Илью Кормильцева нельзя не вспомнить. Его стихи мне очень близки, и я, полагаю, многое переняла у него.

Считается, что социальная составляющая хип-хопа, как музыки и культуры, сформированной в среде бедных афроамериканских и латиноамериканских кварталов, давно переварена музыкальным рынком. Больше того, сейчас хип-хоп часто называют самым вульгарным сегментом в современном шоу-бизнесе. Возможно ли сегодня возрождение «социального» хип-хопа, продолжающего традиции Public Enemy и Afrika Bambaataa? Или для этого он должен перестать быть хип-хопом в нынешнем понимании?

Считается, что социальная составляющая хип-хопа, как музыки и культуры, сформированной в среде бедных афроамериканских и латиноамериканских кварталов, давно переварена музыкальным рынком. Больше того, сейчас хип-хоп часто называют самым вульгарным сегментом в современном шоу-бизнесе. Возможно ли сегодня возрождение «социального» хип-хопа, продолжающего традиции Public Enemy и Afrika Bambaataa? Или для этого он должен перестать быть хип-хопом в нынешнем понимании? Не знаю, как было дело за границей, не слушаю иноязычную музыку, но у нас есть интересные левоориентированные группы: например «Ленина Пакет» и «Коба ЧоК», тот же самый Бабангида. Будущее музыки протеста определенно за хип-хопом – это самый удобный стиль для донесения текста, выражения агрессии, можно пространно крыть политические взгляды оппонентов, подкрепляя доводы грубыми ругательствами. Проблема в другом: сейчас музыка социального протеста очень походит на разговоры о политике на кухне. Поговорят и разойдутся, потому что сами в себя не верят, не верят и в перемены. Кругом – упаднические настроения. Мало кто надеется, что время, отданное борьбе, не будет потрачено зря и даст какие-то результаты. Поэтому группы с потенциалом не ездят с концертами по стране, не снимают клипов, а пишут треки для интернета и для успокоения собственной совести. Публика их не слышит, публика потребляет коммерческий хип-хоп. Как писала одна девушка левых взглядов Мария Sheridan, «ты меня ищешь в клубе, я тебя – в интернете, поэтому мы никогда не встречаемся». А ведь встреча могла бы быть интересной для всех.

Согласны ли вы с утверждением, что хип-хоп позволяет передать самую большую смысловую нагрузку – то есть эта музыка дает возможность сказать больше всего?

Да, это обусловлено хотя бы тем, что в хип-хоп-трек умещается больше текста – уже одной своей структурой рэп это подразумевает. А часто, когда автор переходит от описания к доказательствам, хип-хоп становится обвинительным документом. Нагнетает, сгущает краски, убеждает.

Верно ли, что хип-хоп – это музыка и культура, естественно враждебная расизму, самой своей историей?

Конечно. Но ксенофобия поразила и хип-хоп. Если людей другого цвета кожи еще не так третируют, потому что исполнители часто сами слушают американскую «черную» музыку, то вот, например, «уроженцев Кавказа» у нас третировать не гнушаются. В особой моде сейчас антисемитизм: один начал, остальные подпевают – боюсь, даже не задумываясь над смыслом. Логика таких певцов примерно следующая: капиталисты разваливают страну, большинство капиталистов – евреи, следовательно, капиталисты – это то же самое, что евреи – и вот вам антисемитизм. «Стройная» логика, ничего не скажешь. Я от нее отмежевалась.

Как вы считаете, радикализует ли российскую музыкальную среду нынешний кризис? Существует ли такие тенденции, насколько они ощутимы? К примеру, споет ли кто-то о массовой безработице или протестах в Пикалёво?

Тенденции налицо: например, после повышения пошлин на ввоз иномарок и протестов во Владивостоке в сети появились песни об этом конфликте с властями. Но в них, конечно, не ратуют за идею, а выражают собственное недовольство: копил на иномарку столько лет, а теперь его мечту растоптали. Но тут нельзя забывать, что хип-хоп страдает одной нехорошей болезнью – словоблудием: когда сказать не о чем, а очень хочется, часто хватаются за абсолютно любой информационный повод.

Насчет же кризиса в целом почти все надеются отделаться легким испугом, ждут скончания черной полосы. Как там развернется – не мне пророчить. Но хотелось бы, конечно, чтоб кризис оголил провода классовых конфликтов.

Есть ли шанс, что в ближайшие годы «социальная» музыка пробьется к массовую аудитории, – или она по-прежнему будет оставаться достоянием замкнутых политических групп и субкультурных слоев? По-вашему, в чем причины такой общественной изоляции многих талантливых и перспективных проектов? И как можно ее преодолеть?

Недавно один из наших товарищей хорошо сказал на этот счет. Только говорил он о небольших левых организациях, разбросанных по стране – почему их деятельность часто похожа на толчение воды в ступе? Да потому, что левые представляют не рабочий класс, а исключительно самих себя, свои интересы и взгляды, в то время как основная масса населения политически инертна и плевать хотела на всё. Та же ситуация с музыкой социального протеста. Пока она интересует самих исполнителей и их немногочисленное окружение, которое заражено левизной только постольку, поскольку в этой среде обитают колоритные левые активисты. Когда социальный протест станет необходим музыкантам лично и позарез, тогда и будет спрос, который родит предложение.

Государство активно использует шоу-бизнес, в частности, и для шовинистической пропаганды, особенно необходимой для отвлечения от актуальных социально-экономических проблем. Ваша «Непатриотичная песня» прямо выступает против засилья «музыкального патриотизма». Скажите, какие отзывы на эту композицию получали вы от «среднестатистического», неполитизованного слушателя?

«Непатриотичная песня» написана в августе 2008-го под впечатлением от южноосетинского конфликта. Послушаешь в ящике официальную версию российской стороны, почитаешь в интернете комментарии еще не прикрытых грузинских источников – и придешь в ужас от крайностей. После марксистского анализа проблемы – волосы встанут дыбом: из-за чего они там воюют и под флагом чего. «Непатриотичная песня» сравнивает национальное самомнение с реальным положением дел, и не в пользу первого. По моему скромному мнению, гордиться нам сейчас особо нечем. Подсовывают какие-то сахарозаменители: хоккей, футбол, «Евровидение», Олимпийские игры…

А отзывы приходят только от тех, кому по душе линия, которую я провожу, – другим, видимо, лень связываться. Но, надо сказать, на одном концерте с неоднозначной публикой в середине песни я слышала голоса «Бей ее!». Наверное, всё впереди.

Какими вы видите своих слушателей?

Мне очень хотелось бы зацепить думающую, но разочаровавшуюся во всем, апатичную молодежь, которая, к моему великому сожалению, все больше и больше предпочитает борьбе самоистребление.

Какую роль играет музыкальная культура в жизни современного российского политического активиста?

Воодушевляет и дает надежду. Последний год плотно слушаю Тимура Муцураева, и души в нем не чаю. Можно свернуть горы, если хорошо работать. Важно еще ощущение товарищества, где-то в других городах живут люди, которые сталкиваются с теми же проблемами, что и ты. В текстах их песен то же, что у тебя в голове. И перестает казаться, что ты один такой, ненормальный, видишь только плохое, как Кай из «Снежной Королевы».

Расскажите о вашем будущем альбоме, какие социальные темы в нем будут представлены и отразится ли в нем ваш опыт политической работы?

Альбом планируем закончить и пустить в сеть в сентябре. Треки, если сейчас смотреть, обзорно-политические: об активистах и активизме, есть о кризисе, феминизме, науке. Плюс половина материала совсем другого сорта, и об этих песнях я пока умолчу. В политизированной части альбома, конечно, будет смесь из того, что узнала от товарищей, и собственных впечатлений, полученных в ходе работы.

Какие другие современные российские исполнители вам близки? Существуют ли объединения левых музыкантов? Насколько необходимы они сегодня, например, для выработки единой стратегии культурной борьбы, которая позволила бы в перспективе конкурировать с культурным влиянием правящего класса?